Уве, бабушка и Бритт-Мари: три книги Фредрика Бакмана

О Фредрике Бакмане я впервые услышала в конце 2019 года. Мне стали попадаться многочисленные восторженные отзывы на «Вторую жизнь Уве», я погуглила, увидела тысячи положительных оценок и — ничему меня жизнь не учит — решила, что нужно ознакомиться.

С этой книги я и начала знакомство с автором, предварительно узнав, что он швед (а я необъяснимо тяготею к шведскому) и блогер. Второе, кстати, стало очевидно с первых же строк.

Вторая жизнь Уве

По задумке Бакмана, это история об одиноком ворчливом старике и участливых соседях, которые внезапно решают о нем позаботиться и делают старика менее одиноким и уже не таким ворчливым. Сентиментальная, выжимающая слезы и вот это все. Но что-то пошло не так.

Единственный плюс текста в том, что он читается легко. Потому что там нечего читать. Потому что там простейшие (равно бедные) словесные конструкции и абсолютно бессмысленные односложные диалоги, растянутые по бумаге, чтобы накропать десяток-другой лишних страниц. Читая книгу, я люблю наслаждаться языком, но мои подписи к фото в инстаграме имеют большую художественную ценность, чем вся «Вторя жизнь Уве». Книгу можно читать через строчку и даже через страницу, не боясь ничего упустить. Упускать нечего.

Сама же история написана по всем стандартам: здесь есть условно отрицательный герой Уве — 59-летний старик (пятидесяти! девяти! старик! нам показывают его глубоким дедом! а ему 59 лет!), потерявший жену, а вместе с ней смысл жизни, имеющий скверный характер и не желающий любить вообще никого, обязательным пунктом к нему прилагается типичное проблемное прошлое; есть условно положительная героиня Парване –почти многодетная мать, ее муж-айтишник, дети, и два парня, которых в конце ждет неожиданный (а на самом деле очень предсказуемый, я сказала это сразу) финал. И есть абсолютное зло, против которого все непременно объединятся.

Условно положительные герои очень настойчиво будут помогать Уве измениться, по канонам доброй сказки у них все получится, а в конце мы получим кое-что очень — нет, ОЧЕНЬ — слезовыжимательное, призванное добить сентиментального читателя. Вот только дешевые приемы, к которым прибегает Бакман, чтобы заставить читателя расчувствоваться, вызывают не слезы, а отвращение и тошноту.

Бонусом отмечу ужасный язык. Это заслуга не только Бакмана, но и переводчиков, которые… эммм… чуточку перестарались, когда разбавляли текст просторечными выражениями, пытаясь придать речи героев характерную окраску. Получилось очень плохо: на грани между «how do you do fellow kids» и речью молодых и дерзких ребят из «падика».

Здесь была Бритт-Мари

После «Уве» никаких надежд на творчество Бакмана я уже не возлагала. Но мне по промокоду на литресе досталась эта аудиокнига, и я решила попробовать послушать.

И «Бритт-Мари» стала приятным удивлением, настоящим открытием! Открытием в мире аудиокниг: низкий поклон чтецу Кириллу Радцигу — только из-за него, и даже ради него я дослушала это до конца.

С первых же строк меня не покидало ощущение, что мне снова рассказывают историю «Уве», только герои теперь с другими именами. Бакман взял тот же шаблон:

1. условно отрицательная женщина в возрасте, потерявшая мужа и себя, имеющая скверный характер и не любящая ничего, кроме упорядоченности и правил, опять не без тяжелого прошлого;
2. условно положительные дети, в силу обстоятельств свалившиеся на голову Бритт Мари;
3. еще несколько разношерстных и разновозрастных персонажей, которых сложно однозначно причислить к какой-либо категории;
4. конечно же, абсолютное зло, в борьбе с которым всем придется сплотиться.

Я завидую умению Бакмана переписывать одну и ту же историю разными словами, каждую продавать миллионными тиражами (потому что подвоха, видимо, никто не замечает) и зарабатывать на этом много денег. Жалко только деревья, на которых печатают его литературные шедевры.

Текст по строению тоже ничем особо не отличается: все та же скудная речь и автора, и его героев, пустые размазанные диалоги, куча ненужных возгласов, которые по задумке автора придают характерности персонажам, а на деле просто растягивают текст и увеличивают количество символов.

Это плоское, неинтересное произведение с очень предсказуемыми сюжетными поворотами. Оно не увлекает, не развлекает, зато пытается научить нас тому, что, если в жизни у тебя что-то пошло не так, ты можешь вести себя с другими, как мразь, пока они не докопаются до твоего сердечка.

Конечно, я понимаю, что нас пытаются научить обратному: мол, если человек себя ведет, как мразь, нужно просто докопаться до его сердечка… но нет, просто этот человек мразь, а такую риторику я считаю вредительной.

Я не прониклась Бритт-Мари так же, как не прониклась Уве. И на этом точно пора было заканчивать с Бакманом. Но тут Ирина рассказала мне, что у него есть кое-что похуже.

Вызов принят, ответила я и отправилось знакомиться с бабушкой.

Бабушка велела кланяться и передать, что просит прощения

Как оказалось, Бритт-Мари произрастает из этого произведения, поэтому читать их, следуя здравому смыслу, стоило в обратном порядке. То есть, следуя здравому смыслу, не стоило вообще. На самом деле, нет никакой принципиальной разницы в порядке, можно прочесть хоть задом наперед, ничего не изменится.

В «Бабушке…» Бакман превзошел самого себя и написал книгу еще более невыносимую, чем две предыдущие.

На первых страницах автор знакомит нас с главными героинями: необычной бабушкой и еще более необычной внучкой. На языке у меня вертятся другие эпитеты, но у нас на сайте не поощряется мат, поэтому ограничусь тем, что бабушка слегка не в себе, а внучку ни одного дня ее жизни не воспитывали, вот и имеем, что имеем.

Охарактеризовать происходящее в книге мне трудно, причислить ее к какому-либо жанру — тоже. Ни грамма реальности в событиях нет. Подумайте только, насколько возможно, что

малолетняя внучка спит всю ночь в больничной кровати с почившей бабушкой?

Насколько вероятно, что восьмилетний (или сколько ей там) ребенок в одиночку проворачивает все то, что бабуля велела ей сделать в письмах? Ну и неправдоподобный приторный хэппи-энд в конце, где все друг друга прощают, излечиваются от моральных и физических страданий и резко положительно меняют свою жизнь и отношение друг к другу — как вишенка на торте притянутых за уши счастливых финалов.

Ладно, спишем все на художественный вымысел, в конце концов, реализма и тем более документальности нам никто не обещал. И, если закрыть на это глаза (а также на куцый текст и дурацких героев), то произведение, возможно, могло бы быть сносным.

Но Бакман решил разбавить свое привычно унылое повествование сказками, с которыми, как бы это сказать помягче… переборщил. Задумка-то неплохая, вот только все это больше напоминало поток бреда не очень здорового умом человека. Хотя, погодите, все сходится: сказки же придумывала бабушка.

Уважаемый (нет) автор пошел своим любимым проторенным путем и пытался выжать из читателя слезу самыми примитивными способами. Как показывают тысячи восхищенных читательских отзывов, этот метод работает. Из меня он тоже выжал слезу. Я плакала от того, насколько это все плохо.

История не доделана, текст не доработан, герои не прописаны, внучке перманентно хочется дать ремня, потому что ребенок вообще не понимает, где, как и с кем себя нужно вести. Взрослых это не очень-то заботит, в том числе, и ее родную мать, а бабушка сама была с придурью, так что неудивительно, откуда такая внучка. Может, ремня нужно дать им, а не внучке, чье поведение является лишь следствием их равнодушия и недосмотра. Я не могу сопереживать персонажам, а) в которых не верю; б) которые не выражают у меня симпатии. А других в этой книге не было.

Читая «Бабушку…», я была весьма многословна в своих возмущениях и уверена, что в отзыве непременно найду, что сказать. Получилось иначе. Я могу подобрать слова, но они все еще не поощряются на нашем сайте. А из приличных отзыв как-то не складывается.

Здесь моя история с Фредриком Бакманом подходит к концу. Очень надеюсь, что больше у нас не будет повода встречаться. Лично от себя хочу пожелать ему вернуться в блогерству или чем он там занимался до того, как придумал стать писателем, и оставить в покое деревья. Но вряд ли он ко мне прислушается. А мог бы.